клешнями, очищенными для неё добрым рыбаком. Артур восторженно наблюдал за её весельем. Она запила эту походную трапезу тремя полными бокалами каберне «совиньон» из НаппаВелли, облизала пальцы и повисла на рукаве у Артура с виноватым видом.
— Кажется, я испортила нам ужин, — сказала она — шоколад меня убьёт!
— Помоему, вы уже немного навеселе.
— Не исключено. То ли море штормит, то ли меня качает.
И то и другое. Продолжим прогулку. Он увёл её подальше от толпы и усадил на скамейку, освещённую одиноким старинным фонарём. Лорэн положила руку Артуру на колено и набрала в лёгкие свежего вечернего воздуха.
— Вы ведь явились ко мне сегодня утром не только для того, чтобы сказать спасибо?
— Я пришёл повидать вас, потому что мне вас не хватало. Не могу вам этого объяснить.
— Нельзя говорить такие вещи.
— Почему? Эти слова вас пугают?
— Мой отец тоже говорил приятные слова моей матери, когда хотел её соблазнить.
— Но вы — не она.
— Нет, у меня есть профессия, у меня карьера, цель, к которой я стремлюсь, и ничто не стоит между ею и мной, я свободна.
— Знаю, поэтому и…
— Что? — перебила она его.
— Ничего. Думаю, что смысл жизни придаёт не только то, к чему стремишься, но и то, каким способом этого добиваешься.
— Так говорила ваша мать?
— Нет, это моё собственное мнение.
— Зачем тогда вы расстались с женщиной, по которой теперь тоскуете? Подумаешь, не сошлись характерами!
— Можно сказать, что мы прошли очень близко друг от друга. Я был всего лишь арендатором счастья, и она не продлила со мной арендный договор.
— Кто с кем порвал?
— Она меня оставила, а я позволил ей уйти.
— Почему вы не боролись?
— Потому что борьба наделала бы бед. Это был вопрос, на который отвечал ум сердца. Поспособствовать счастью другого в ущерб собственному — чем не объяснение?
— Вы до сих пор не выздоровели.
— Я не был болен!
— Я похожа на ту женщину?
— Вы её на несколько месяцев старше.
Лавочник на другой стороне улицы закрывал в свой туристический магазинчик, заносил внутрь вертушки с почтовыми открытками.
— Надо было купить открытку, — посетовал Артур. — Я бы написал вам несколько слов, вы бы её получили.
— Вы вправду верите, что можно всю жизнь любить одного и того же человека? — спросила Лорэн.
— Я никогда не боялся повседневности, привычка — не неизбежность. Можно каждый день заново изобретать роскошь и банальность, излишество и обыденность. Я верю в крепнущую страсть, в память чувства. Простите, во всём виновата моя мать, она напичкала меня любовными идеалами. У меня очень высокая планка.
— Для другого?
— Нет, для себя самого. Я старомоден, правда?
— В старомодности есть своя прелесть.
— Я постарался сохранить частицу детства.
Лорэн подняла голову и заглянула Артуру в глаза.
Их лица незаметно сблизились.
— Мне хочется тебя поцеловать, — сознался Артур.
Зачем спрашивать, вместо того чтобы делать? — отозвалась Лорэн.
— Я же говорил, что чудовищно старомоден.
Нa витрине магазинчика с лязгом опускались жалюзи.