94

клешнями, очищенными для неё добрым рыбаком. Артур восторженно наблюдал за её весельем. Она запила эту походную трапезу тремя полными бокалами каберне «совиньон» из НаппаВелли, облизала пальцы и повисла на рукаве у Артура с виноватым видом.

        — Кажется, я испортила нам ужин, — сказала она — шоколад меня убьёт!

        — Помоему, вы уже немного навеселе.

        — Не исключено. То ли море штормит, то ли меня качает.

        И то и другое. Продолжим прогулку. Он увёл её подальше от толпы и усадил на скамейку, освещённую одиноким старинным фонарём. Лорэн положила руку Артуру на колено и набрала в лёгкие свежего вечернего воздуха.

        — Вы ведь явились ко мне сегодня утром не только для того, чтобы сказать спасибо?

        — Я пришёл повидать вас, потому что мне вас не хватало. Не могу вам этого объяснить.

        — Нельзя говорить такие вещи.

        — Почему? Эти слова вас пугают?

        — Мой отец тоже говорил приятные слова моей матери, когда хотел её соблазнить.

        — Но вы — не она.

        — Нет, у меня есть профессия, у меня карьера, цель, к которой я стремлюсь, и ничто не стоит между ею и мной, я свободна.

        — Знаю, поэтому и…

        — Что? — перебила она его.

        — Ничего. Думаю, что смысл жизни придаёт не только то, к чему стремишься, но и то, каким способом этого добиваешься.

        — Так говорила ваша мать?

        — Нет, это моё собственное мнение.

        — Зачем тогда вы расстались с женщиной, по которой теперь тоскуете? Подумаешь, не сошлись характерами!

        — Можно сказать, что мы прошли очень близко друг от друга. Я был всего лишь арендатором счастья, и она не продлила со мной арендный договор.

        — Кто с кем порвал?

        — Она меня оставила, а я позволил ей уйти.

        — Почему вы не боролись?

        — Потому что борьба наделала бы бед. Это был вопрос, на который отвечал ум сердца. Поспособствовать счастью другого в ущерб собственному — чем не объяснение?

        — Вы до сих пор не выздоровели.

        — Я не был болен!

        — Я похожа на ту женщину?

        — Вы её на несколько месяцев старше.

        Лавочник на другой стороне улицы закрывал в свой туристический магазинчик, заносил внутрь вертушки с почтовыми открытками.

        — Надо было купить открытку, — посетовал Артур. — Я бы написал вам несколько слов, вы бы её получили.

        — Вы вправду верите, что можно всю жизнь любить одного и того же человека? — спросила Лорэн.

        — Я никогда не боялся повседневности, привычка — не неизбежность. Можно каждый день заново изобретать роскошь и банальность, излишество и обыденность. Я верю в крепнущую страсть, в память чувства. Простите, во всём виновата моя мать, она напичкала меня любовными идеалами. У меня очень высокая планка.

        — Для другого?

        — Нет, для себя самого. Я старомоден, правда?

        — В старомодности есть своя прелесть.

        — Я постарался сохранить частицу детства.

        Лорэн подняла голову и заглянула Артуру в глаза.

        Их лица незаметно сблизились.

        — Мне хочется тебя поцеловать, — сознался Артур.

        Зачем спрашивать, вместо того чтобы делать? — отозвалась Лорэн.

        — Я же говорил, что чудовищно старомоден.

        Нa витрине магазинчика с лязгом опускались жалюзи.