30

услышал Артур.

        — Может, избавите меня от этой повязки? — взмолился он. — Уверяю вас, со мной все в порядке, я хочу одного — вернуться домой.

        — Какое совпадение! — властным тоном перебила Бетти, проглядывая карточку поступления, полученную от санитара. — Я бы тоже предпочла, чтобы вы оказались у себя дома. Ещё мне хотелось бы, — продолжила она, — чтобы все люди, ждущие в зале, разошлись по домам, а после этого я сама тоже могла бы отправиться по своим делам. Но в ожидании исполнения Господом нашей мольбы вы пройдёте осмотр, как и они. Вас вызовут.

        — Сколько мне ждать? — спросил Артур почти с робостью.

        Бетти посмотрела на потолок, воздела туда же руки и воскликнула:

        — Это ведомо Ему одному! Усадите его в зале ожидания, — велела она носильщикам, удаляясь.

        Отец Марсии встал и открыл дверцу шкафа, чтобы забрать оттуда небольшую коробку с вещами дочери.

        — Она вас очень любила, — сообщил он, необорачиваясь.

        Лорэн уронила голову.

        — Собственно, это совсем не то, что я собирался сказать. — Лорэн продолжала молчать. Он продол жал: — Что бы я ни говорил в этих стенах, вы обязаны соблюдать медицинскую тайну, правда?

        Лорэн ответила, что он может рассчитывать на её слово. Сантьяго подошёл к кровати, сел рядом и пробормотал:

        — Я хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили мне плакать.

        И оба застыли, не шевелясь.

        — Вы когданибудь рассказывали Марсии сказки? — тихо спросила Лорэн.

        — Я жил далеко от своей дочери и вернулся только перед операцией. Но я каждый вечер звонил ей из БуэносАйреса, она клала трубку на свою подушку, и я принимался рассказывать историю народа зверей и растений, жившего посреди леса, на поля не, остававшейся неведомой для людей. Сказка эта тянулась больше трех лет. Кого я только ни выдумывал: и кроликаволшебника, и оленей, и деревья, но сящие имена, и орла, всегда летающего кругами, потому что одно крыло у него короче другого. Иногда я сам начинал путаться в своих выдумках, но Марсия исправляла малейшие мои ошибки. К истории мудрого помидора или смешливого огурца можно было вернуться только на том месте, на котором мы его оставили накануне.

        — А жила на этой поляне сова?

        Сантьяго улыбнулся.

        — Вот уж странное создание! Эта Эмилия была ночным сторожем. Пока все другие звери спали, она бодрствовала, охраняя их покой. Но такое занятие она придумала себе для отвода глаз, а на самом де ле была страшной трусихой. На рассвете она улетала в пещеру и там пряталась, потому что боялась света. Зато кролик всегда был молодцом, знал тайну совы, но не выдавал её. Марсия часто засыпала, не дослушав до конца очередной эпизод, я несколько минут слушал её дыхание, прежде чем мать клала за неё трубку. Это детское дыхание было самой прекрасной музыкой, которую я забирал с собой, погру жаясь ночами в сон.

        Отец девочки замолчал, поднялся и пошёл к двери.

        — Знаете, там, в Аргентине, я строю плотины, это огромные сооружения, но моя гордость — она!

        — Подождите! — еле слышно произнесла Лорэн.

        Нагнувшись, она заглянула под кровать. Там ждала, сложив крылья, маленькая белая сова. Она достала