84

Джонатана, зачем он сюда вернулся, ОМалли ответил, пожав плечами:

        — Это место, где я чувствую себя ближе всего к ней. У мест тоже есть память, мистер Гарднер.

        Когда Джонатан уже собрался тронуться с места, ОМалли наклонился к его окну.

        — Старуху звали Алисой Уолтон.

        Питера буквально заворожила живописная техника Рацкина. Луч света, падавший на толстую тополиную ветку, а потом проникавший в оконце в правой части картины, казался живым. То, как ласково он серебрил пол у ног женщины в красном, совершенно не отличалось от следа луны на полу кабинета в этот вечер. Развлечения ради Питер несколько раз гасил свет, чтобы снова и снова убеждаться в этом волшебном совпадении. Он подошёл к окну, посмотрел на дерево, оглянулся на картину.

        — Где была комната Владимира? — спросил он Клару.

        — У вас над головой. Вы оставили там свои вещи и проведёте эту ночь в его кровати.

        Час был поздний, и Клара простилась с гостем. Питер пожелал побыть рядом с картиной ещё. Она спросила, не нужно ли ему чегонибудь, он ответил отрицательно, добавив, что располагает наилучшим оружием против разницы во времени — маленькой пилюлей с волшебным действием.

        — Спасибо, Питер, — сказала ему Клара от двери библиотеки.

        — За что?

        — За то, что вы здесь!

        Когда Питер обернулся, она уже исчезла.

        Ворочаясь в кровати, Питер клял Дженкинса. Этот болван перепутал антибиотик и снотворное! Ни на кого больше нельзя положиться… В Англии было одиннадцать вечера — и так ранний для него час, в Бостоне же солнце вообще ещё не заходило. Отчаявшись уснуть, Питер встал, достал из портфеля папки и принёс их в постель. В комнате стало, на его вкус, душновато, поэтому он уже через минуту снова вскочил, чтобы открыть окно. С наслаждением вдыхая прохладный воздух, он восторженно любовался серебряной накидкой, в которую одела тополь луна.

        Червь сомнения в душе принудил его надеть халат и спуститься в кабинет. Внимательный взгляд на картину — и он возвратился к себе с комнату, подбежал к окну. Толстая ветка тянулась у него над головой, касаясь крыши. Деревья растут, метя верхушкой в небеса, поэтому Питер предположил, что Владимир создавал свою картину, стоя у чердачного окна. Он дал себе слово, что непременно обсудит это назавтра с Кларой. Нетерпение усугубило его бессонницу, поэтому услышав, как под ногами хозяйки дома скрипят ступеньки, он открыл дверь, выглянул и окликнул её.

        — Я иду за водой. Вы тоже хотите? — спросила Клара с лестницы.

        — Я никогда не пью, боюсь заржаветь, — ответил Питер, выходя.

        На его предложение спуститься в кабинет Клара ответила:

        — Я знаю эту картину наизусть.

        — Ничуть не сомневаюсь. И тем не менее пойдёмте!

        Проведя считаные минуты на кухне, Питер и Клара замерли у окна его комнаты.

        — Вот, смотрите сами! Я утверждаю, что Владимир работал наверху.

        — Это невозможно, в конце жизни он был так слаб, что ему стоило больших усилий даже стоять перед мольбертом. Здоровому человеку и то трудно вскарабкаться на этот чердак. Лазить туда в его состоянии… нет, невозможно!

        — Как бы то ни было, я настаиваю, что это окно