18

Эруэйз». Лондонский рейс, вылет в 12:15. Я забронировал два места.

        — Предположим на минуточку, что сегодня не воскресенье, что я не на кухне, не готовлю ужин женщине, на которой через месяц женюсь, и не собираюсь снова смотреть с ней «Мышьяк и кружева»… В чём цель перелёта?

        — Мне нравится, когда ты так говоришь. Можно подумать, что мы уже в Англии, — ответил Питер язвительным тоном.

        — Конечно, старик, болтать с тобой одно удовольствие, но, пользуясь твоим излюбленным выражением, ты перебил мою увлекательную беседу с баклажанным жарким, поэтому, если не возражаешь…

        — Я только что получил письмо из Лондона. Некий коллекционер выставляет на продажу пять картин одного мастера, кажется, это Владимир Рацкин… С чем, говоришь, у тебя там лазанья?

        — Ты серьёзно?!

        — Какнибудь я тебя познакомлю с человеком, приславшим это письмо. Я больше не шучу, когда хожу к дантисту! Джонатан, либо продажу этих картин организуем мы, либо это сделают наши конкуренты. Решай сам, качество экспертизы на рынке бывает разным.

        Джонатан зажмурился, машинально наматывая на палец телефонный шнур.

        — Пять полотен Рацкина на аукционе в Лондоне? Это невозможно!

        — Я не говорил, что их там продадут, я только сказал, что они будут выставлены. Если бы я сумел продать в Бостоне такую коллекцию, то моя карьера была бы спасена.

        — Ты ошибаешься, Питер. Повторяю, пять картин выставляться не могут. Я знаю, где находятся все до единой работы Рацкина. Только четыре из них до сих пор остаются в неизвестных частных коллекциях.

        Ты эксперт, — сказал Питер и насмешливо добавил: — Я не ошибался, когда, набирая твой номер, думал: эта история стоит блюда макарон. До скорого!

        Джонатан услышал щелчок: Питер разъединился, даже не попрощавшись. Трубка заняла своё место на стене. Через несколько секунд Анна, слышавшая весь разговор, повесила трубку у себя в мастерской. Она положила кисть в баночку с водой, завернулась в пелерину, распустила волосы и спустилась по лестнице в кухню. Джонатан в задумчивости застыл рядом с телефоном. Когда Анна его окликнула, он вздрогнул.

        — Кто это был?

        — Питер.

        — Как он поживает?

        — Нормально.

        Анна втянула запах шалфея, пропитавший кухню. Открыв дверцу духовки, она полюбовалась булькающими поджаристыми баклажанами на противне.

        — Сейчас повеселимся! Я ставлю фильм и жду тебя в гостиной. Умираю с голода, а ты?

        — Я тоже, — буркнул Джонатан почти уныло.

        По пути Анна схватила за хвостик маленький артишок и отправила его в рот.

        — Обожаю итальянскую кухню! — призналась она с полным ртом и, промокнув на губах оливковое масло, вышла.

        Джонатан со вздохом достал из духовки раскалённый противень и осторожно переложил его содержимое на блюдо. Он приготовил только одну тарелку, обложив на ней баклажаны холодными закусками, а остальную еду — свою долю — убрал в холодильник. Потом откупорил бутылку кьянти и налил вино в изящный бокал на высокой ножке. На подносе появилась также чашка с мацареллой.

        Анна уже устроилась на диване, напротив включённого плазменного экрана. Оставалось нажать на кнопку пульта DVDпроигрывателя