она только заехала за дочерью.
– Самое ужасное не в том, что я увидела, как ты целуешься с ней на крыльце, ты в халате, а она такая красивая, какой я никогда не буду…
– Она не целовала меня, она сказала мне одну вещь, которую не хотела, чтобы Эмили слышала, – прервал ее Матиас, – если б ты только знала…
– Нет, Матиас, самое ужасное – это то, как ты на нее смотрел.
И поскольку он молчал, она дала ему пощечину.
Оставшуюся часть дня Матиас провел, рассказывая ей о своей новой жизни, о дружбе, которая связывала его с Антуаном, о том, какие они с ним разные и как именно эти различия легли в основу удивительного понимания. Она слушала, не говоря ни слова, а чуть позже, когда он описывал каникулы в Шотландии, она чуть было не улыбнулась.
Этим вечером ей хотелось остаться одной, она совершенно измучена. Матиас все понимал. Он сказал, что зайдет за ней завтра и они пообедают гденибудь в ресторане. Одри приняла приглашение, но в голове у нее было совсем другое…
* * *
Когда он приехал на Клервилгроув, то увидел, как за углом исчезает такси Валентины. Антуан и дети ждали его в гостиной. Луи провел потрясающий день с Софи. Эмили немного хандрила, но обрела всю ласку мира в объятиях отца. Этим вечером они вклеивали в альбом фотографии шотландских каникул. Матиас дождался, пока Антуан пойдет спать, постучал в дверь его комнаты и зашел.
– Попрошу у тебя немного отступить от правила номер два, и ты не будешь задавать мне никаких вопросов, а просто скажешь «да».
XVII
В доме царила необычная тишина. Дети повторяли домашние задания, Матиас накрывал на стол, Антуан готовил ужин. Эмили положила книгу на стол и тихим голосом принялась пересказывать страницу из учебника по истории, которую выучила наизусть. Запнувшись на одном из параграфов, она тронула за плечо Луи, корпящего над своей тетрадью.
– Сразу после Генриха Четвертого кто был? – шепотом спросила она.
– Равальяк! – откликнулся Антуан, залезая в холодильник.
– И вовсе нет! – убежденно заявил Луи.
– Спроси Матиаса, сам увидишь!
Дети обменялись заговорщицкими взглядами и снова уткнулись в свои тетрадки. Матиас поставил на стол бутылку вина, которую только что открыл, и подошел к Антуану.
– Ну, что вкусненького ты приготовил нам на ужин? – сладким голоском поинтересовался он.
В небе загремело, тяжелые капли дождя застучали по оконным стеклам.
– Перерыв на грозу! – провозгласил Антуан.
* * *
Немного позже Эмили записала в своем секретном дневнике, что больше всего на свете из еды ее папа ненавидит кабачковую запеканку, а Луи добавил на полях, что именно кабачковую запеканку его папа и приготовил в этот вечер на ужин.
* * *
В дверь позвонили, Матиас последний раз проверил перед маленьким зеркальцем у входной двери, как он выглядит, и открыл Одри.
– Заходи скорей, ты совсем вымокла.
Одри сняла свой плащ и протянула его Матиасу. Антуан поправил фартук и подошел в свою очередь поздороваться. Она была неотразима в своем маленьком черном платье.
Стол был элегантно накрыт на троих. Матиас подал запеканку, и потекла плавная беседа. Журналистка по натуре, Одри привыкла сама направлять разговор; а чтобы не говорить о себе, лучший способ – задавать побольше вопросов